Беседа с Галиной Ивановной Кузьмичевой

«Мы, рассуждая о мученичестве, искренне недоумеваем: откуда у них взялись силы? Мы боимся Христовых мук и с ужасом думаем: «Да, им помог Христос», как о лотерее. Кому помог, а кому не помог. Им помог, а поможет ли лично мне быть таким стойким? И думаем: «Навряд ли». В самом деле, роза не растет на асфальте. Она поднимается с клумбы. Клумба — это праведность. Из допросов не видна жизнь праведников до ареста. Но если вчитаться в житие, то мы легко заметим как потихоньку, в течение всей жизни наполнялось их сердце благодатью и силой».
Священник Константин Камышанов

«Воспринять святость подвига новомучеников мешает и некий стереотип в нашем представлении о святости.
Для русского человека святой — это уникум, который живет совсем иным образом, чем мы. Поэтому в нашей Церкви так почитались преподобные, юродивые. Основная масса верующих понимала, что сделать то, что делают святые, простому человеку невозможно, потому что Господь не дал такого дара молитвы, какой был у преподобного Сергия Радонежского, такого дара слова, каким обладал святитель Василий Великий.
А новомученики были такие же люди, как мы с вами».
Протоиерей Кирилл Каледа

Мы публикуем еще одно интервью с очень интересным человеком – прихожанкой нашего храма – Галиной Ивановной Кузьмичевой.
Дедушка Галины Ивановны был священником, которого замучили в тюрьме большевики. В настоящий момент уже внуки о. Иоанна собирают о нем сведения и документы для канонизации дедушки как священномученика.
Однако рассказ Галины Ивановны был не столько об о. Иоанне, т.к. сведений о нем осталось очень мало, сколько о ее отце – Иване Ивановиче Москвитине, так как, по словам Галины Ивановны – «жизнь моего папы и есть яркое свидетельство того духа, которым жили мои бабушка и дедушка».

— Галина Ивановна, что Вам известно о Вашем дедушке о. Иоанне?

— О. Иоанн Москвитин жил в селе Нижний Теребуж Курской области. У него было 9 детей. Жили в большом доме, имели большое хозяйство. В этом селе сейчас при школе действует музей, и там хранятся свидетельства и воспоминания людей, которые знали батюшку. Рассказывали, что о. Иоанна очень любили люди, что он был всегда доступный для людей, простой. А еще он обладал очень красивым голосом. Говорят, что на службах в Никольской церкви всегда было очень много народа.

О. Иоанн и матушка Мария

Из сведений Курской епархии о репрессированном духовенстве:
Москвитин Иоанн Васильевич. Год рождения 1879 г. С 1903 года в сане диакона служил в с. Новоспасское Фатежского уезжа. Позже был священником в с. Нижний Теребуж Щигровского уезда. В конце 1918-начале 1919 гг. был арестован и избит до смерти. По другим данным – арестован в ноябре 1919 г., а через некоторое время гроб с телом был отдан родным со словами, что он умер от тифа. Более подробные сведения по ссылке.

— Известно ли Вам что-то о быте семьи о. Иоанна, как они с матушкой воспитывали своих детей, чему их учили?

— Известно, что все дети о. Иоанна, как и он сам, и моя бабушка – Мария Васильевна были очень талантливыми. Все дети были обучены музыке, игре на инструментах.  Дочь Мария играла на скрипке, Георгий, Елена, Анна пели, сын Ваня любил духовые инструменты. В селе действовали церковно-приходская и музыкальная школы. Уроки музыки вел удивительный музыкант – Глеб Леонидович Балычевцев, который уехал из столицы в село, чтобы учить музыке всех желающих. Рассказывают, что после трудового дня и взрослые, и дети, неся кто скрипку, кто гармонь, кто балалайку, спешили на занятия. Ставили спектакли, оперы. А еще часто приезжали столичные музыканты, ставили совместные концерты. Многие выпускники Теребужской школы стали потом музыкантами. Например, один из сыновей о. Иоанна – Москвитин Георгий окончил Московскую консерваторию. У него был очень красивый голос – тенор. Окончив консерваторию, он работал в хоре им. Пятницкого, а внук Александр Москвитин много лет возглавлял симфонический оркестр Театра Российской Армии, продолжает трудиться и сейчас. Все дети о. Иоанна были талантливы, это передалось и внукам тоже.

— Расскажите об аресте о. Иоанна…

— О. Иоанна арестовал особый отряд 13 красной армии. Конфисковали имущество, лишили крова. Осталась матушка Мария с детьми, да еще и беременная… Младшая дочь София родилась уже после гибели мужа. По воспоминаниям односельчан Мария Васильевна выпросила тело о. Иоанна в Курской тюрьме, где его мучили 1 месяц. Хоронили священника в Никольской церкви всем селом, несмотря на запреты властей. Люди вовремя предупредили матушку Марию о предстоящей ссылке и помогли скрыться. Бедствовали, скитались по чужим углам, но с Божией помощью каждый нашел свою дорогу в жизни. Матушка Мария была очень красива, и, несмотря на такое количество детей, ей несколько раз поступали предложения о замужестве, но матушка их отклоняла.

— Галина Иванова, а сохранилась ли могилка о. Иоанна?

— Нет, к сожалению, могилка не сохранилась, есть только примерные предположения, где она может быть… Очень бы мне хотелось, чтобы ее удалось найти… Но память об о. Иоанне и матушке Марии до сих пор живет в селе, благодаря музею, созданном под руководством директора Теребужской школы – Шаламовой Еленой Васильевной.
Конечно, очень мало осталось сведений, но когда мы хотели подавать документы на канонизацию, то в монастыре мне сказали, чтоб писали все-все, что известно, и не только о самом о. Иоанне, но и о его детях и внуках. Об известных детях и внуках уже написано и сказано многое, но есть и неизвестные, незаметные, я о них хочу рассказать…

— Ваш отец, один из них?

— Да, вспоминая жизнь моего папочки, я открываю, что где бы папа не был, всегда помогал людям… Племянникам своим помогал строить дом и сад разбивал. Настолько дети были все высокопрофессионально обучены. Как воспитывали родители, все это передалось и детям, дух остался.

— Получается, что воспоминания о Вашем отце могут пролить свет и на ту атмосферу, которой жили его родители. Ваш отец и Ваша живая память о нем – яркое свидетельство того, чему учили и что хотели вложить в души детей о. Иоанн и матушка Мария…

— Да, именно так. Папу, как и дедушку, очень любили люди. Кто не пройдет, обязательно поклонится. Очень его уважали, приходили всегда за советом… Настолько было у него и терпение, и мудрость, и смирение, и нестяжание… Это я уже теперь все это стала понимать.

— Расскажите подробнее о жизни Вашего отца, о Вашей семье.

— Наш папа был мастер «золотые руки». Его так и называли в шутку – дядя Ваня — Кулибин. За что не возьмется, все у него выходило хорошо! Фотодело, рыбалка, охота, электроника – все осваивал самообразованием.

— А как он встретил Вашу маму?

— На Донбассе он обучал молодежь сварочному делу. Там и встретил веселую, синеглазую девушку Варвару. Наша мама тоже умела многое: и печь сложить, и хлебы печь, и песни петь. Вместе с папой поднимали тяжелую индустрию Украины, строили дом, растили сыночка Витю и дочь Светланочку, рос замечательный сад, жили счастливо. Хотя и мама трижды убегала от ЗАГСа (смеется).

— Почему?

— Сын священника, боялась.

— Сын священника – это значит, что вся твоя жизнь была как бы под наблюдением особым…

— Да, нужно было быть осторожным, следить за собой, за словами. Папа был сыном священника и не скрывал этого. Его старшего брата Виктора, который окончил духовную семинарию в 1938 году, по доносу арестовали и расстреляли… И так как гонения продолжались на детей убиенного иерея Иоанна, нашей семье жилось очень тяжело.

— Но вера была у родителей? Как то это проявлялось в Вашей семье?

— У отца вера была. Он никогда не говорил об этом прямо. Но помню, что он подолгу стоял в саду молча, сложив руки на груди. Думаю, что он молился тогда. Молились наши родненькие про себя… Кругом «процветало» стукачество. Но икону «Всех святых» не снимали. С нею и хоронили папочку нашего. Еще помню, учил нас: «Если какая опасность нападет, то начерти круг вокруг себя и перекрестись, и все отступит от тебя». Но самое главное – это то, что мы видели каждый день: его трудолюбие, его доброта и отзывчивость к людям, его отношение к мамочке нашей.

— Ваш отец воевал на войне?

— Когда началась война, то отцу дали бронь, т.к. он был мастером по ремонту техники в железнодорожном ДЭПО. Наш город Кировоград переходил из рук в руки. В 43 году в возрасте 7 лет умирает наш братик Витечка от скарлатины. Нечем было лечить. И хоронить даже не в чем было. Мама из марли сшила ему костюмчик, завернули в мешочек и закопали… В это время город наш перешел к немцам. И немцы хотели заставить папу работать на них. Папа сказал – береги детей – и с другом ушел в плавни по Дунаю. Чтобы не работать на немцев. Сбежали. Ночами пробивались к своим. Соединились с Армией II Украинского фронта, воевали на Балканах.

— А Вы тогда уже родились?

— Нет, когда папа ушел, мама носила нас сестрой под сердцем. Родились с сестрой – близняшкой под вой сирен и грохот боя. По рассказам моей мамочки, на нижней улице шли танки, в соседнем дворе стояли зенитки, молоденькие девушки – бойцы отбивались, плакали дети, от страха бежали под обстрел, матросы их не могли удержать. Город в течении дня переходил «из рук в руки». На окраине также велись ожесточенные бои. Вернувшись после очередной бомбежки, увидели хату разбитой, один петух бродил…

— Как же можно было выжить в той ситуации, не опустить рук?

— Помогали друг-другу выжить, делились люди, чем могли. Оставляла мама нас под присмотром 10-летней Светланочки и шла с соседками в ночь на поля копать мерзлую картошку или за «перегаром», чтобы печку топить. Меняли одежду на кусок хлеба. Возвращались под нагрузкой: два ведра впереди и два сзади. Шагали по 10-12 км. Отдыхая, заводили песню:
Ой, нэ свиты, мисяченьку,
Нэ свиты никому.
Свиты тилькы мыленькому
Як идэ до дому,
Як иды до дому.
Песню споют, идут дальше, дети ждут. А мы, дети, от холода попримерзаем, и мама нас давай отогревать.

— Ваш отец рассказывал что-то о войне, о том, как он воевал?

— Папа рассказывал о таком случае. В Сербии его тяжело ранило. Он вспоминал поле боя – кровавое месиво, земля горела, бились до последнего патрона. Ночью бой затих. Кричали от боли раненые: кто молил Бога – Господи, помилуй! Кто – мама… На голоса шли немцы и добивали бойцов. Истекая кровью, папа подполз к луже, чтобы попить, а это озерца крови стояли… Уже было начал прощаться с жизнью дорогой наш отец, как под утро явился ему старичок и сказал: «Будешь жить, Иван, дома тебя ждут». Папа узнал в исчезнувшем старичке Святителя Николая Чудотворца.

Где и силы взялись не стонать, претерпеть и бороться за жизнь. Слава Богу за все! Нашли санитары нашего папу в тяжелейшем состоянии. В госпитале ребра пилили, легкое пробито, живого места не было. Но Милостивый Господь помогал. Вернулся Иван Иванович домой инвалидом ВОВ, но рук не опускал, надо было жить по-новому…

— А ведь отец Ваш был рожден 19 декабря, в день памяти святителя Николая Чудотворца!

— Да, святитель Николай помог папочке нашему.
— Как Ваши родители налаживали жизнь после войны?

— Несмотря на медали, ордена, большие боевые заслуги, советская власть нетрудоспособному воину — победителю определила пенсию 18 рублей. Опять же, сказалось то, что отец был сыном священника. Уже много лет спустя была признана «ошибка», выплатили небольшую денежную компенсацию, получил папа машину «Запорожец». Техника выручала. И что интересно! Наша мамочка – первый друг и помощник отца – от него все знания усваивала, как говорят, на лету. Умела разобрать и собрать мотор, по слуху определяла неполадки, гордилась, что сдавал папа на права вождения своим умом, своим трудом без обмана.
— К родителям постоянно шли люди за утешением, житейским советом, как лучше спланировать дом, сад. Охота, рыбалка, фотодело, ремонт часов, швейных машин, не было вопросов без ответов. Помогал папа сразу. Запомнилось, как мама говорила: «Ваня! Уже дворец был бы у нас, а не хата. Что ты все за «так» работаешь?» По ночам печатал фотографии, уставал, конечно, но не брал плату по труду своему и затратам на фото-бумагу, проявители, закрепители и т.д. Все помню, как виновен в чем-то, говорил: «Сироты, что с вдовы возьмешь, за спиной мал-мала меньше, что смогут люди и Слава Богу!».

— Вот это и есть нестяжание, вот он, тот плод духа семьи о. Иоанна…

— Да-да, бывало скажет маме: «Мальчишечке надо туфельки купить, отца на войне убило у них, где она возьмет… Помочь надо».

— Получается, Господь сохранил ему жизнь не только для своей семьи, но и для многих других обездоленных, которым он помогал…А как вас – детей — папа воспитывал?

— Начинали свой трудовой день, наши дорогие родители, на ранней зорьке. И все с поговорками да прибаутками, легко и дружно. Встаем, а во дворе уже трава накошена. Наше дело – сушить, за кроликами ухаживать. Папа не заставлял, а говорил: «О, кроли опять «газеты читают»!», а нам не до кроликов. Купили нам баян! Заиграемся и все забываем. Столько радости принесла нам учеба в музыкальной школе, куда был большой конкурс – 200 человек на место! Но с Божией помощью поступили. Папа наш очень хотел дать детям музыкальное образование. И сам музыку очень любил.

— 200 человек на место! Как же вы поступили? Еще и вдвоем?

— Мы готовились и репетировали до упаду! Было нам по 10 лет уже – переростки. А Любаня – сестра – быстро выучила неаполитанский танец Чайковского. Как врезала на экзамене! А экзаменатор говорит: «Ну как же одну взять, а другую не брать?» Безоговорочно приняли нас. Мы учились в школе им. Г.Г. Нейгауза, очень сильная школа. Пианисты, скрипачи. А мы с Любаней дуэтом по классу баяна, нас до сих пор помнят. Папа платил за нас с сестрой целых 5 рублей из получаемых 18!

— Вот и здесь просматривается традиции семьи о. Иоанна. Любовь к музыке перешла и к Вашему отцу, хотя он и не был музыкантом…

-Да, в папиной семье любили музыку, и традиция музицирования и к нам перешла. Так премудро и полезно устраивал Господь, что удивляешься: соседи с красивейшими голосами, когда мы приезжали в отпуск, устраивали вечером концерт, побросав все дела. Приходят любители музыки и к маме: «Тетя Валя (папа называл маму ласково Валей), можно ваших девчат послушать?» А мама: «Вам что, делать нечего?» Но соседи все равно уговаривали. И сам папа под 70 лет сказал: «Девчата, научите меня играть на баяне, нужно старость встречать с музыкой». И научился! Играл песни: «Бандура», «Коробочка», вальс «Дунайские волны» и др.

— В 70 лет научился играть на баяне? Удивительно!

— Да. Папочка наш всегда говорил: «В жизни нужно уметь учиться всему, за спиной науку не носить». Люди называли «золотничками» наших дорогих родителей. А папа с мамой на похвалы без внимания. И нас вразумляли: «По одежке встречают, по уму провожают». Мы были очень бедны и одеты бедно, но родители учили нас не обращать на это внимание. При такой ужасающей бедности папочка умудрялся нам инструменты купить, стремился дать музыкальное образование дочкам. А мамочка так уважала грамотных людей, что всегда говорила: «Учитесь дети, трудно жить на свете темному человеку. Стремитесь к свету».

— Как Вы ласково и с любовью своих родителей называете – папочка и мамочка…

— Да, став уже взрослыми, мы с благодарностью к Богу, Матери Божией и всем святым, говорили: «Дивны Твои дела, Господи, благодарим своих родителей!» В тяжелые времена они мужественно трудились, не покладая рук. Мы не слышали жалоб на нехватку денег, на бесконечные заботы о нас. Нам, детям, родители очень доверяли, учили самостоятельности, трудолюбию. Помню до сих пор, как папа всегда повторял: «Девчат бы вырастить, девчат бы вырастить!»

— Вы с сестрой стали музыкантами, а старшая сестра Светлана? Расскажите немного о Ваших сестрах?

— Света наша – инженер кинопроката. Но умеет все, что угодно. Ей все несут, кто утюг, кто телевизор. А как она вяжет! Вот, кофточка, все она вязала сама. Все по папиной линии, на все руки мастер. Любу ветераны приглашают, и она на баяне и вальсы Шопена, и День Победы, и все на лавочке, и все зовут… Спрашиваю ее: «А что тебя заставляет?», а она: «Так люди же просят!» Программу гос. экзамена до сих пор играет безупречно! Вот, незаметные люди…

— Галина Ивановна, а Ваша работа была связана с баяном?

— Так как мы заканчивали по классу баяна, а баян – это тяжелый инструмент, 120 клавиш в левой руке! И я в жизни не думала, что буду играть на гармошке! Всего ничего кнопок – и надо что-то изобразить! (смеется) Но гармонь я очень полюбила. Три года назад привезла и Любе гармошечку, так она уже мне на пятки наступает. Заставила меня выучить даже полонез Огинского (снова смеется).

— Ваши сестры так и живут в родном городе Кировограде на Украине?

— Да. А Любаня в родительском доме. До сих пор даже сад сохранился, который папа сажал. Райский наш сад…

— Жить в родительском доме – это наверное особое чувство, как под защитой своих родителей…

— Да, и папа, и мама умирали на руках у сестрички моей. Папа перед смертью такие поэмы Некрасова рассказывал, и Лермонтова… Такие воспоминания, такие рассказы, сестра не могла наслушаться, и потом тихо-тихо, красивое лицо стало, светлое и как будто детское, красивое-красивое лицо… 79 лет ему было…

— Последние минуты жизни очень часто так много могут сказать о человеке…

— А похороны какие были! Все село пришло на похороны папочки нашего. Столько людей было! Вот отец его, священник, был такой тоже, бескорыстный и безотказный, его люди любили. И вот папу когда хоронили, столько людей было, я поразилась. Как будто знаменитость – папу нашего хоронят. Такое шествие было. И икону фамильную несли впереди гроба – «Всех святых»…

— Большое спасибо Вам, Галина Ивановна, за такой рассказ о Вашем дедушке и отце, о Вашей жизни. Свидетельство деятельной, живой веры в Бога до конца своей жизни крайне необходимо, нам, современным людям. Наверное, это вызов всем нам, всей нашей жизни, ведь по словам настоятеля храма Новомучеников и исповедников Российских в Бутове протоиерея Кирилла Каледы: «…новомученики были такие же люди, как мы с вами».

Просмотры (1147)